В современном мире есть два взгляда на то, что же считать изнасилованием.

Первый подход – считать преступлением только те случаи, когда женщина четко и ясно сказала «нет». Некоторые заходят еще дальше, и, поскольку считается, что женское «нет» может означать и «да», то изнасилованием можно считать только те случаи, когда женщина отчаянно (а не для вида) сопротивлялась.

Есть даже такой термин в зарубежных источниках как «разумная вера в согласие». Попробую проиллюстрировать это на примере.

Представим себе парочку – мужчину и женщину, которые мило беседовали в гостиничном номере дамы за рюмкой коньячку. В один прекрасный момент дама влезает к мужчине на коленки и прижимает его запястья к дивану, затыкая ему рот страстным поцелуем.

- О, нет, не спеши так, милая! - говорит он, подмигивая.
- Ты говоришь «нет», а я говорю «да»! – говорит дама, нащупывая эрегированный орган мужчины.
- Нет!
- Да!
- Нет!
- Да, я сказала…
Дама, наконец, справляется с пряжкой ремня, и парочка вместе падает на пол.

В данном случае мужчина говорил нет. Но его глаза говорили «да», его руки и губы говорили «да», его член говорил «да» настолько очевидно, что можно было признать его «нет» любовной игрой.

А разве женщины не ведут себя подобным образом? Да раз в десять чаще, чем мужчины.
Вот что такое «разумная вера в согласие».

Второй подход ужесточает подход к предполагаемому преступнику. Преступлением считается не просто сказанное «нет», а отсутствие «да».

При таком подходе пьяная в дуплет жертва однозначно права. Больше никто не рассматривает ее моральный облик под микроскопом – ведь слова «да» не было!

С другой стороны, такой подход дает простор для манипуляций.

Как доказать, что «да» было сказано?

Как быть с теми случаями, как тот, что я описала, когда «нет» явно означает да?

Какой из подходов вы считаете более правильным и почему?

 

Герой нашего времени – женщина-многостаночница. Она ухожена, хороша собой, обеспечена, и часто продолжает вовсю работать в декрете. Именно с такими мамами принято сравнивать зачуханных домашних клуш, знающих, чем отличается зеленый кал от коричневого, и постящих хештег «годовасик-тугосеря» в своих соцсетях.

Все больше женщин совмещают две роли: матери этого самого «годовасика» и ответственного работника на полный рабочий день. Вот уже и новозеландский премьер Джасинда Арден сообщила подписчикам в инстаграме о своей беременности.

Стало известно, что период полуторамесячного декретного отпуска Арден обязанности премьер-министра будет выполнять ее заместитель. А затем все вернется в привычное русло!

Мнения в обществе, как всегда бывает в обществе, разделились. Одни недоумевают, как будет женщина совмещать ответственный пост и материнство. Другие, наоборот, восхищаются дамой, способной на такое – вот молодец! Не то, что некоторые!

И вот это второе меня настораживает гораздо больше, чем первое.

Понятное дело, что новозеландский премьер-министр будет совмещать свою беременность и материнство с ответственным постом. За такие посты есть смысл держаться зубами и когтями, история знает случаи, когда ради таких постов физически устраняли конкурентов. А тут какой-то декрет.

Уверена, что премьер-министр найдет деньги и на няню, и на лучшее медицинское обслуживание, и на штат воспитателей. А если нужно, то и полное восстановление организма на случай, если «что-то пошло не так».

Но представьте себе теперь обычную женщину, которая выходит на работу через несколько недель после родов. Дело идет к тому, чтобы говорить об этом как о чем-то само собой разумеющемся. Но на самом деле не все женщины в это время могут нормально, не в раскоряку, ходить…

И еще – это только в рекламе подгузников дети выглядят розовыми карапузиками в облаках присыпки. На самом деле, большинство детей в этом возрасте и примерно до 2 лет представляют из себя самых настоящих маленьких монстров, которые занимают ВСЕ твое время.

Я прекрасно помню это состояние: левой рукой ты держишь младенца, правой стираешь детские вещички, ногой при этом вытираешь пол.

Я училась на очном отделении, когда родила. Потом была необходимость подрабатывать в декрете. И я вспоминаю о том периоде как о самом страшном времени в своей жизни. Если бы мне сказали вернуться обратно в мои двадцать лет, я бы повесилась! Это страшный, тотальный, годами, недосып. Это расшатанные нервы. Это… это хуже любого кошмара.

Мне реально страшно, когда я читаю рассуждения мужчин и женщин о том, что женщина в декрете точно также может совмещать работу и материнство, как и эта женщина-премьер-министр. Эта тенденция не кажется мне хоть сколько-нибудь здоровой. И хоть в большинстве своих взглядов я являюсь, в хорошем смысле этого слова, феминисткой, но в этом вопросе я придерживаюсь самых патриархальных принципов!

Женщины должны быть защищены от необходимости работать в декрете.

Эту защиту должно дать им государство, общество, и, самое главное, их мужчина.

Мужчина с детства должен вбить в свою башку, что послеродовый период  - это период его полной ответственности перед женщиной.

Я бы палкой била по всем перстам, указующим на мам-фитоняшек, мам-феминисток, мам-премьер-министров.

Да, они имеют право вести себя и выглядеть таким образом. А обычная женщина имеет право в этот период есть, спать и гулять, и играть с ребенком в ладушки. И не думать ни о чем, по крайней мере, первое время.

Сначала мы выжимаем женщину, как апельсин в соковыжималке, а потом удивляемся суицидам и послеродовой депрессии.

Да, женщина имеет право быть многостаночницей, если у нее для этого есть все возможности, и зарплата как у премьер-министра. А имеет право и не быть.

Каждая женщина, если она не чувствует в себе достаточно сил быть «многостаночницей» должна иметь право сказать: пошло все к черту. Я занимаюсь ребенком, и пусть весь мир подождет.